Непонятно, чего боялся матрос больше: поварихи, которая держала его, как тряпичную куклу — или капитана, который смотрел так, словно сейчас укусит. И никак не реагировал на слова.
Эддрик не кивал головой в знак того, что понимает — как он всегда делал. Не повернул эту самую голову, чтобы посмотреть на дом, в котором, кажется, прятался поджигатель. Матрос говорил быстро и терял навыки связной речи ещё быстрее. Потому что матрос очень, очень боялся. Он только что избежал смерти — чудовищной смерти. А этот нечеловеческий — острый и вместе с тем расфокусированный взгляд — капитана заставлял его думать, что лучше бы он остался там, на «Лани».
А ещё этот попугай. Попугай вернулся совсем некстати — и его ор только добавлял масла в огонь. М-да уж.
Рёв пламени, гул толпы, путанная речь матроса, крики птицы — всё это сливалось, смазывалось, мешалось. Эддрик видел сейчас какие-то разноцветные пятна с размытыми очертаниями. Не понимал слов — значения слов. Слышал он только страх, нетерпение, раздражение. И ещё запахи. Запах гари — такой уютный в прошлом запах горящего дерева, запах воды, запах пота. Потом воняло от матроса, воняло сильно.
Эддрик прожил со своей второй сущностью уже десять лет и, в принципе, он умел её держать — но ни о каком согласии, балансе или принятии не говорил и не думал даже. Он не почувствовал, как закаменели плечи от напряжения, как вздулись жилы на шее, как ощутимо пульсировала вена на лбу. Не сжал кулаки, нет. Пальцы как будто свело судорогой, сгибая в фалангах.
Это было похоже на гон — на захлёбывающийся лай гончих собак, на издевательский трубёж рогов, на топот копыт, на выкрики. Везде, отовсюду — весь мир превратился в погоню, в охоту. Вот только сейчас он был не по ту сторону. Эддрик чувствовал, что его загнали в угол — и он не мог предположить, что бы сделал в следующий момент, если бы что-то неуловимо не изменилось.
Запах. Это то, что он почувствовал сперва — изменился запах. Пахло не липким потом мужского страха, не выпитой брагой, а молодым женским телом. Пахло травами от волос. Пахло притираниями. Запах был знакомым. Этот запах был в его каюте почти два года — он засыпал и просыпался вместе с ним.
Эддрик выдохнул. Тяжело, долго, с усилием. Опустил голову, спрятал лицо в темноволосую макушку. Вдохнул. Да, тот самый запах. Осторожно — словно не веря, что рука всё ещё его — положил ладонь Лиа на талию. Он слышал, что она что-то говорила, но не понимал, что именно. Дыхание щекотало шею и мочку уха.
Ему казалось, что он стоял так долго, слишком долго, что «Лань» уже догорела, но прошло с десяток ударов сердца. Когда Эддрик поднял голову и нашёл глазами Ренли, нечеловеческого в них было уже намного меньше, оно отошло назад, в тень, но всё ещё выглядывало из-за плеча.
Кивнул старпому. Толкнул к нему несчастного матроса. И позволил себя увести. Он не очень понимал, куда надо идти и где поворачивать, но мог идти не торопясь, ровно, по-человечески. Желание срочно кого-то убить мельчало, переставало давить изнутри на рёбра, скукоживалось — не так быстро, как ему бы хотелось, но всё-таки исчезало. Эддрик шёл сам — и то, что он покачивался, можно было списать на походку моряка.
Лиа он от себя не отпустил, придерживал девушку за талию, но осторожно — настолько осторожно, насколько сейчас мог. Ему нужен был запах и голос, он шёл на этот запах и на этот голос.
Умница Лиа выбрала «Зелёный диск» — потом он оценит то, что она для него сделала — и сделала правильно. Идти до него было прилично, но просто. «Диск» находился в тупике одной из портовых улочек, достаточно далеко от шумихи, был большим и располагал несколькими залами.
За две сотни шагов в голове у Эддрика прояснело достаточно, чтобы он затребовал у хозяина маленькую гостиную для себя и своей команды — и крепкую выпивку, а также велел всех, кто будет его искать отправлять туда. Цена вопроса его сейчас совершенно не интересовала.
Говорил он хрипло, короткими, рублеными фразами — но говорил. И монеты отсчитал без ошибки.
Он тяжело опустился в грубо сколоченное кресло и только тогда выпустил Лиа. Прислонил тяжёлую, гудящую, больную голову к стене и закрыл глаза. Начал медленно считать до сотни. Не хотел смотреть, пришёл ли с ними ещё кто-то — и как скоро Лиа выскользнет за дверь.
Действительно, кому нужен капитан без корабля?
