Сиала подозревала, что все эти малодушные обитатели розария от неё трусливо прячутся. Объяснить иначе тишину розария она не могла: уехала ведь только Старейшина в сопровождении разных необходимых ей особ, но никак не вообще все. А казалось, что произошла одна из тех страшных историй про покинутые деревеньки и опустевшие дома, на столах которых остались полные кружки молока.
Впрочем, она не жалела, что осталась: поездка в столицу Мотыльков казалась удовольствием ещё более сомнительным. Сиала не любила большие города, а уж незнакомые большие города — и того пуще. Это при том, что «большим» для неё город считался, если она не могла добраться до любой его точки за четверть часа быстрой ходьбы. Розарий, кстати, тоже был немаленьким, но хотя бы знакомым. Не то, чтобы домом, конечно. Но почти своим.

После отъезда делегации Сиала погрузилась в какой-то ленивый полусон — в прямом смысле этого слова: в основном она занималась тем, что дремала. Шпынять неведому зверушку, которую к тому же ещё и методично травили, ей давно уже наскучило — и цеплялась к Ранис она разве что по привычке. Вряд ли Сиала прониклась к гостье-пленнице какими-то чувствами, кроме желания придушить, но даже не делала попыток провернуть это, пока никто не видит. Напрасная трата времени и сил.
Поэтому она не выпускала неведому зверушку из виду, вырезала свистящие стрелы и лениво убивала время. Солдат спит, служба идёт. Удивительное умиротворение. Правда, от него было недалеко до апатии и хандры, но об этом Сиала предпочитала не думать заранее. Слишком отвлечённые материи.

Думать ей и не пришлось, потому что сонное бездействие всколыхнула не то, чтобы прямо-таки сенсанция, но новость посреди тишины очень даже любопытная. В розарий пожаловала гостья, о которой Сиала даже что-то слышала. Говорили, что эльфийка вернулась на родину из человеческих земель и что ей дали кров Лисы, а бывает такое — прямо сказать — нечасто.
А пока Старейшина отсутствовала, дела, даже самые пустяковые, решались в розарии медленно. Сиала решила, что гостья быстрее состариться, чем дождётся, кто и когда её примет и выслушает, а потому гипотезам о том, чего же этой гостье надо, предпочла действие. Для этого пришлось выволочь неведому зверушку из её лаборатории — не оставлять же вражину, пусть и вроде как безобидную без присмотра. И отправиться исследовать гостевое крыло самостоятельно.

Справедливость решения Бражника была неоспорима, и всё светлое королевство эльфов в полном согласии приветствовало объединение Авиньона с королевством людей, драконоборцев. Об этом событии говорили аристократы и ремесленники, его обсуждали в домах и о нём шептались на улицах. Менестрели уже пели об этом песни, сочинённые бардами.
   Литафа-Перитисс тоже пела, и слова этих песен словно оставляли на её языке привкус полыни. Славься, Дом Мотылька! Наступил новый день Авиньона! Близится погибель Ррица! Она путешествовала с труппой артистов по Речным землям, когда роковая весть настигла её и закружила в вихре жизни Авиньона, как вольный ветер - сухой лист.

   Драконица наплела эльфам из труппы три короба небылиц и под их предлогом бежала прочь от взбудораженного гомона городов в тишину чащи, взяв с собой лишь немного необходимых для эльфа вещей. Там она спрятала их и провела ночь в своём настоящем облике, паря в почти недосягаемой для глаз вышине, и спустилась на землю лишь под утро.
  Ночь размышлений в ледяном небе дала драконице ответ на вопрос, как теперь лучше поступить. Теперь, когда её довольно простая с виду задача волей одного эльфа, которого она даже ни разу не видела, превратилась в невыполнимую. Ей придётся сделать так, чтобы во главе Авиньона оказался монарх, который не станет распахивать гавани для людских кораблей.
   Перитисс почти корила себя за то, собиралась совершить. Дела лунного народа не должны были волновать Этернарисаррош. Молодой дракон, не вкусивший Слов может охотиться на них, и эльфы в праве забрать жизнь слабого охотника. Тело дракона заберут лес и травы, которые станут пищей для новой дичи, за которой придёт другой дракон. Это был естественный ход вещей.
   Зелёная стая давно отказалась вмешиваться в дела эльфов, а ведь в ней по сей день были сводные братья и сёстры Перитисс, с которыми она вместе училась Словам. Видимо, никакие не слова не могли передать увиденного золотой драконицей в мире людей.
   Перитисс вернула свой облик эльфийки и, забрав скудные пожитки, направилась обратно, к суете эльфийских селений. Ей пришлось пройти изрядный путь, прежде чем она вышла из чащи.

   К сожалению, легких на подъём артистов-эльфов уже не оказалось на месте. Литафа надеялась, что им не пришла в голову идея последовать за ней в лес, но не стала проверять свои опасения лично. Она отыскала стражников из Роз и рассказала о своей беде, немного приврав о причинах своего отсутствия. Делясь с сурового вида эльфами своим горьким горем, Литафа вспомнила о прошлом этого Дома. В светлую голову драконицы пришла идея. Идея ещё немного погостить в Речных землях. Горе потери горячо любимой, почти родной, труппы сразу оказалось не столь горьким.
   Оставив поиски артистов, она добилась того, чтобы ей разрешили посетить Розовый Дворец, но там удача отвернулась от Перитисс. Дворец, на первый взгляд, был пуст почти полностью. Менестрель, и начинающая аферистка поневоле, сама не заметила как почти покинула гостиничное крыло, когда услышала чей-то раздражённый голос и тихий треск стекла.
   Из-за поворота навстречу ей шли две эльфийки, чей облик вынудил Литафу мгновенно остановиться и ещё зачем-то покрепче прижать к себе лютню в кожаном чехле. Быстро опомнившись, она изящно поклонилась.
- Богатства вам, - некоторые Лисы очень любили это старинное приветствие. - Скажите, почему во Дворце так тихо? Куда ушли все?
«Что за странная компания?» - спросила Перитисс сама себя, переводя взгляд с Сиалы на Ранис.

Отредактировано Перитисс (06-10-2018 07:21:21)