Квотхе на Совет не пригласили. В рябиновом зале, куда явились главы всех светлых Домов по зову рябинового рожка, имели право присутствовать только эльфийские лорды, к которым Квотхе не относился. Потому эльфу оставалось лишь дожидаться Валери в её покоях - не подслушивать же под дверью, что же король хочет объявить и к чему такая срочность, что лишь только вернувшись из Соединенного королевства, он тут же собирает Совет. Мрачное молчание верховной жрицы Иштар, близкой к молодому королю, к которой Квотхе подходил с вопросами еще в Храме, когда только услышал о зове рябинового рожка, только подогревало любопытство. Однако, интуиция подсказывала, что ничего хорошего ждать не следует. В Авиньоне последние века хорошие новости огромная редкость, а оживление войны на границах с Ррицем не сулило ничего хорошего. Над Авиньоном сгущался мрак, все сильнее и сильнее с каждым днем пробирался все глубже под сень древних лесов. Богиня не отвечала на молитвы, хотя Квотхе все чаще обращался к ней.
Ожидание Валери было долгим и волнительным. Время тянулось тяжело, почти ощущалось кончиками пальцев, как секунды медленно сменяют друг друга. Квотхе не успел поговорить со своей наставницей по прибытию в Чертоги Мотыльков - её дорога от Края Цветов заняла непривычно много времени и эльфийку почти сразу по прибытию пригласили в рябиновый зал - и теперь, находясь в её комнате, размышлял о том, какие же новости она ему расскажет.
За окном день сменялся вечером, в Лунном озере отражались первые звезды и начали появляться огоньки светлячков. Весна в этом году выдалась непривычно теплой даже для обласканного природой Авиньона и здесь, на побережье древней колыбели эльфийской цивилизации, это чувствовалось сильнее.
Квотхе открыл окно на распашку, пуская в затхлую давно пустовавшую гостевую комнаты свежий вечерний воздух и вдохнул полной грудью. Он любил земли мотыльков почти так же, как любил Речные земли. Связь с богиней здесь ощущалась особенно сильно, словно она непосредственно следит за всем происходящим и оберегает место, где эльфы во времена Светлой ночи впервые ступили на землю Оскардии. Быть может богиня направит руку короля? Может мрак наконец отступит и с новой весной в Авиньоне наконец зацветет цветок новой надежды, который позволит эльфийскому народу вновь стать великим?   
Еще раз вздохнув и оставив окно открытым, Квотхе сел в резное кресла у книжного шкафа. Рядом с креслом в горшке стоял розовый куст, на котором пока только набирали силу несколько бутонов. Довольно символично, что именно этот цветок украшал комнату, отведенную сейчас для Валери. Квотхе аккуратно коснулся острых шипов.
Наконец, дверь открылась. В комнату вошла Валери. Квотхе тут же встал с кресла и, не сумев скрыв взволнованности и тревоги в голосе, спросил:
- Какие новости?

Квотхе изменился в лице. Побелел и окаменел, словно сам был одним из горных эльфов Дома Тумана. Эмоции словно покинули его, он больше не выглядел взволнованным или тревожащимся, теперь он был словно вытесан из мрамора - холоден и отстранен. Так его учили брать себя в руки и скрывать нахлынувший поток эмоций, так он и поступил. Мыслей было слишком много и он поступил просто - отогнал их все, пытаясь сохранить голову холодной. Валери сама поднимет те темы, какие необходимо решить и обдумать в первую очередь. Его задача - слушать и внимать. И, разумеется, не позволить Авиньону сгореть в пламени, вместе с Мотыльком.
Молодой эльф достал из серванта в дальнем углу фруктовое вино, что было старше его самого, и два хрустальных бокала. Он наполнил их ярким ароматным напитком - одной из немногих ценностей, которые у Авиньона еще остались - и протянул один бокал наставнице, второй оставил у себя в руках. Но не сделал ни глотка. Он внимательно смотрел на Валери, чувствуя её усталость. Но даже если бы хотел, не оставил бы её сейчас одну.
Над Авиньоном сгущался мрак, интуиция не подвела. Да, быть может мрак сгущался над лесным королевством уже очень давно, но сейчас он наступил с новой силой. Все эти стычки на границах, возвышение молодой и сильной темной королевы на кровавом троне... Это могло послужить причиной  скорого визита Илиндира в Соединенное королевство, и смерть южного лорда была лишь удобным прикрытием. Неужели он о чем-то договорились с королем людей? Иштар намекала на что-то похожее, но это был лишь вариант, маловероятный, да что там - невероятный.
- Мотыльки пытаются погубить Авиньон уже очень давно, - наконец заговорил Квотхе. Очень осторожно и тихо, словно опасался, что его могут слышать посторонние. - И, покуда в светлых лесах существует Дом Розы, мы не позволим им разрушить то, что строили не они.
"Не только они".
Тут Квотхе вдруг понял: по прибытию Илиндир погасил все долги своего Дома перед другими Домами. Человеческим золотом. Неужели он пытался... откупиться перед Советом?

- Король... что? - Квотхе не смог сдержать эмоций. Он поставил бокал с вином на столик. Хотелось прямо сейчас пойти к Илиндиру и спросить его, чем он думал, когда продавал королевство круглоухим варварам из-за океана. И ведь продавал даже не свое королевство! Трусливо, глупо и совершенно поспешно. Такое решение, в конце концов может, привести Авиньон не просто к забвению, а к исчезновению. Люди, словно клопы, размножаться и заполнят древние земли. Будут вырубать священные леса, насиловать плодородную землю мотыгами и плугами - словом все то, что делали на своих землях на Карфанире. И это станет лишь вопросом времени, если Мотылек отдал Авиньон королю-борову.
Квотхе знал от Иштар, что незадолго до отбытия в Соединенное королевство Илиндир получил письмо от Миралассы. Письмо было написано кровью при помощи магии, а вместо бумаги была кожа. Кровь принадлежала его кузене, а кожа - ближайшему другу и названному брату, что несли дозор на границах с Ррицам. Неужели он оказался столь малодушен, что его напугали очередные угрозы от молодой королевы? Ведь дозорные знали на что шли и были готовы к такому исходу. Получается, что ведьма просто добилась своего.
- Он трус, - просто сказал Квотхе. - Испугался угроз королевы и её подпевал. Вместо того, чтобы сражаться, он просто прыгнул в костер, как поступают все мотыльки. Круглоухие варвары никогда не отличались особым изяществом. Ценой за их помощь будет весь Авиньон - и это немногим лучше, чем судьба которую уготовили нам колдуньи Ррица. Но если с Ррицем мы ведем войну, то людям Илиндир отдался добровольно, -  Квотхе хотел добавить, что отдался, как дешевая эльфийская шлюха, которые - ох как иронично - пользуются такой популярностью в человеческих борделях. Но не мог себе позволить столь грубо выразится в присутствии матриарха Роз и своей наставницы. - Мы не должны этого допустить. Неужели все Дома его поддержали? Лисицы и Чайки - с ними понятно, они всегда были верны лишь своим целям, но Олени, Лютики, Земляника? Мы должны понять, кто против его решения. Нам нужны союзники.
Чтобы снять наконец с Мотылька корону. Трус не достоин сидеть на троне из листьев и продавать королевство из-за собственного малодушия.

- Я знаю о силе людей, - "Главная их сила - размножаться быстрее, чем жуки короеды в гниющем бревне" - Они не могут навести порядок даже на собственном Западе. Король Ричард замахнулся на Авиньон, когда у самого под носом осиное гнездо.
Квотхе мог и продолжить мысль, но не стал. Еще будет время сказать о том, что если Авиньон сплотится, он точно сможет отстоять свою независимость от пришельцев из-за моря. Но война на два фронта могла привести к ужасным последствиям... Но говорить о войне с круглоухими было поспешно, да и бессмысленно. В конце концов, варвары не проявляли пока никакой агрессии и в нынешней ситуации вину на себе нес сородич из Дома Мотылька, который по ошибке оказался на троне.
Слова Валери придали Квотхе уверенности. Боудикку можно было убедить, как и заставить Чаек и Лисиц пересмотреть свое мнение - нужно было лишь найти нужные слова. Слабость Авиньона, помимо бедности, могла оказаться еще и в раздробленности. Нельзя было этого допустить.
- Я стараюсь держать себя в узде. Не всегда получается, - просто сказал Квотхе, виновато улыбнувшись и посмотрев наставнице в глаза. Горячность передалась ему от матери и, хоть он никогда не озвучивал этого, корни всегда давали о себе знать. Он, как и положено светлому могу, наследнику Розы и просто достойному сыну Авиньона, стремился пройти через любую ситуацию, держа спину прямо, хоть и приходилось себе об этом часто напоминать. Вера и служба на границах его дисциплинировали, но в разъездах он порой забывался. Эльф сделал глубокий вдох и выдох, взял свой кубок с вином и немного отпил. Пряная сладость прокатилась волной, а вместе с ней нахлынуло спокойствие и решимость.
- Я думаю, в первую очередь нам необходимо попытаться заручиться поддержкой верховной жрицы Иштар. Она оказывает большое влияние на молодого короля -  да и на всех старейшин - но ведь она из нашего Дома, мы должны ей об этом напомнить и обернуть Храм на свою сторону.

Порядок Квотхе казался краеугольным камнем, ибо именно порядок в этот мир привнесли Светлые Боги, и порядк им, старшим детям, полагалось сохранять. Они не смогли остановить единожды хаос, привнесенный Домом Филина и по сей день расплачивались за свою оплошность. Но раз Валери говорит, что порядок переоценивают, значит так оно и есть. В конце концов, лесные духи и думать не думали о порядке, но ближе к богине чем любой самый набожный эльф.
Квотхе молча наблюдал, как наставница медленно подошла к концу и окинула взглядом прекрасное Лунное озеро, колыбель эльфийского народа, что отражало, горевшие в этом уголке Оскардии особенно ярко, хоть и не так, как во время Светлой Ночи. Светлая Ночь была прекрасным прошлым, возвышенным и далеким, как и могущество лесного народа. Сейчас же, хоть зрение и не могло это показать, над древним лесом сгустились тучи. В пору, когда Край Цветов набирал краски и готовился встречать радостную весну, Авиньон, какой он был, мог измениться навсегда. Квотхе не хотел этого допустить и был готов пролить кровь. Словно темный сородич из мрачного Ррица.
Маг содрогнулся от этой мысли. Но не прогнал её.
Слова Валери о Иштар отозвались горечью в мыслях Квотхе. Верховная жрица действительно видела свой долг совершенно иначе, считая, не без оснований, что путь её был ныне выше Домов и Древних Королевств. Это могло внести разлад. Она может не так понять их речи и планы, а её близость с молодым королем, что был лишен родителей, могла позволить заставить эльфийку позабыть девиз Розы, что никогда надолго не покидал Квотхе.
- Пути назад у Илиндира нет. Он не сможет отказаться от своих слов, даже если Совет надавит на него, король людей не примет этого отказа, поскольку заключил договор с официальным монархом, который, по мнению людей, обладает безраздельной властью. Сейчас у Бражника нет наследников и, пока, даже супруги. Но супруга скоро будет. И если мы сможем заставить его, к примеру, отречься от трона в пользу Меалы, она уже сможет попытаться аннулировать договор с людьми, признав его недействительным на Совете. Но с горными эльфами всегда было тяжело вести дела, а Меала слишком... своенравна. Может, нам стоить поискать пути для того, чтобы расторгнуть свадьбу и заставить Илиндира заключить союз с тем, кто будет лоялен Розе и благу Авиньона?
Квотхе вздохнул. Так или иначе, получалось, что Илиндиру не было места на троне.
- Или мы можем отделиться от остального Авиньона. Отказаться подчиняться Мотыльку и хранить лишь свои земли... Но раскол сейчас очень опасен. Ценой может стать все Лесное королевство.

Квотхе улыбнулся. Валери знала его лучше, чем любой другой эльф в Авиньоне и за его пределами. Действительно, Квотхе не смог устоять от игры в шахматы, как не смог бы устоять от любой другой подобной забавы. Он не был в ней мастером, однако показывал себя достойно. И, разумеется, понял смысл слов своей наставницы, хоть они были бы понятны и тому, кто знаком с правилами шахмат лишь понаслышке.
Да, разумеется, Илиндир ждет. Чертоги Мотыльков наполнены его эльфами и людьми и ждут от самого гордого и влиятельного Дома-соперника действий. И, на месте Илиндира - хотя видит богиня, на месте Илиндира Квотхе бы никогда не допустил подобного решения - эльф бы желал нейтрализовать врагов как можно раньше, схватив их за руку, после того как спровоцировал их на действие.
Квотхе сел за письменный стол, неподалеку от камина. И заговорил совсем тихо, словно опасался, что их могут подслушивать.
- Илиндир точно не ждет, что мы можем нанести удар по.. Меале, - Квотхе будто озарило. - Подстрелить одной стрелой сразу двух белок. Здесь, в Чертогах, она куда уязвимее, чем в Твердыне, а если мы пустим правильные слухи среди младших семей, народ - её собственный народ - сочтет Бражника повинным в случившемся. Шутка ли - их владычицу отравили едой, которую подали в Чертогах Мотылька? Немного сыграть на эмоциях и Союз Тумана и Мотылька будет расторгнут. Горные эльфы не станут терпеть такого оскорбления. А без поддержки Туманов - а значит и Росы - у Мотылька просто не хватит влияния провернуть то, что он задумал.
Квотхе чуть осекся. Интрига, достойная Ррица. Это ему не нравилось. Но других вариантов у них не оставалось. Либо так, либо бесславный конец Авиньона в грязных лапищах заморских варваров.
- Смерть Меалы нам не к чему, - он словно бы пытался оправдаться. - Сам факт её отравления должен возыметь должный эффект, если свершить все правильно и правильно придать огласке. А главное - он этого не ждет. Он никак не ожидает, что целью станет не он, а его... союзница.

Квотхе кивнул. Поставленные цели были предельно ясны. Владычица Туманов пример на себя первый удар, который нацелен на Мотылька. И, если повезет, Мотылек тут же упадет навзничь. Квотхе не хотелось крови, но ситуация требовала действий исключительных.
Он знал, какой яд подойдет лучше всего. И, что особенно приятно, никто, кроме Дома Розы, не знал о том, что такой яд существует в действительности.
Древняя легенда гласила, что молодую и прекрасную эльфийку, чья кожа была белой, как снег, отравила приемная мать, опасаясь, что она затмит её на следующих танцах на пиру в Светлую Ночь, а о ней все забудут и имя её исчезнет в веках. Она даровала ей сон, угостив сладким вином с живицей подвенечного мака, что собрала в полночь и смешала с мертвяной росой и розовым экстрактом. Девица заснула не сразу, а увядала на глазах, словно роза в холодную ночь, становилась слабой и теряла рассудок, прежде чем уснуть. Провозгласила старая Властительница Светлой Ночи, что Богиня решила испытать молодую красавицу, и что ото сна её пробудит лишь поцелуй истинной любви. Разумеется, по легенде молодой принц в Роговой Короне пробудил её ото сна и вместе они разоблачили подлую Властительницу, но... На самом деле ото сна красавицу - если она действительно существовала - пробудил не поцелуй принца, а перо феникса, что сидел на его плече? и эльфийские слезы, что пролил юноша над телом прекрасной девы. Противоядие не из простых, а о древней легенде вспомнят все, ибо сказки о Светлой Ночи то немногое, что еще помнят эльфы всех домов.
Валери велела сказать после и желала остаться одна. Квотхе не мог ей перечить, но не мог не поделиться своей идеей. Он уже поклонился и направился к двери и почти перед самым выходом произнес:
- Живица подвенечного мака. Меала будет сладко спать.
Квотхе был горд собой, но не было на его лице ни тени самодовольной улыбки, которая обычно посещала его в такие моменты. Он понимал, что предстоит отравить одну из старейшин. Более того, молодую эльфийку, что была почти его ровесницей и почти наверняка желала Авиньону блага... Но власть скружила ей голову, и ей из-за своей ошибки придется теперь расплачиваться за ошибки Илиндира.

Иллюзионист чуть смутился. Квотхе искренне считал, что прием живицы окажет необходимый эффект, ведь речь шла о силе древних легенд и уверенности в том, что повторение прежнего заставит окружающих думать, как удобно Розе, разве нет? Он хотел задать этот вопрос незамедлительно, но Валери опередила  его с разъяснениями. Он слушал их все молча, не сводя взгляда с наставницы. Теперь он видел свой просчет, однако не считал его столь уж постыдным или фатальным. Но в политике важно уметь достичь строго определенного эффекта каждым поступком - и Квотхе это пока до конца не уяснил.
На упоминание Ранис Квотхе скривил губы. Неприязнь к темной зельеварке по-прежнему была слишком сильна и эльф пока не мог перешагнуть через себя и перестать в ней видеть лишь темное отвратительное создание, мрак в душе которой и заставил эльфа заподозрить, что с ней что-то неладно. Но как раз мысли о ней подсказали Квотхе решение.
- Я читал... - Квотхе сбился и заговорил чуть осторожнее. Его просчет с живицей был все же довольно болезненным. - Я читал в библиотеке Цитадели Магии, что века назад в Ррице, когда хотели бескровно нейтрализовать соперницу, эльфы из Дома Паука использовали дурман из яда теневых ткачих. Он был эффективен, но эффект, что удивительно для темных чудовищ, не смертелен. Согласно трактатам, он обволакивал и словно бы медленно парализовал мысли жертвы, выбивал почву из под ног и жертва уверенно и постепенно теряла рассудок, оставаясь пленницей навеянного дурманом сном наяву. Но... В источнике не было подробного состава. И, кроме того, говорилось, что эффективного противоядия не существует. Дурман медленно разрушает разум, но то, что он уже разрушил не могло восстановиться. Разве что... - Квотхе чуть с надеждой смотрел на свою наставницу, - разве что, Меале сможет помочь светлая сила магии исцеления.
Свести Меалу с ума навсегда было для Квотхе еще более страшным решением, чем просто убить её. Но ситуацию нужно было решить, а за свой просчет с живицей Квотхе хотел реабилитироваться в глазах Валери как можно скорее.